Дом-музей Б. Л. Пастернака

Будучи в писательском поселке Переделкино, обязательно нужно посетить музей Пастернака. На даче Литфонда Борис Леонидович прожил более 20 лет, здесь же умер и похоронен на поселковом кладбище. Кроме сохраненных родственниками подлинных предметов обстановки и личных вещей, в доме много рисунков и картин отца поэта, Леонида Осиповича. Его работы есть во многих музеях мира, но в России их очень мало.

Музей Пастернака — чисто мемориальный, не предполагает массовых мероприятий и скопления людей. Само здание неожиданно причудливо выглядит для старого дачного дома, скорее похоже на современный коттедж.

Участок, который Пастернак приобрел в 1939 году после кончины писателя Малышкина, пришелся семье по вкусу в отличии от первой дачи. Вместо сырого болотистого неудобья здесь — сосновый бор и смешанный лес, плодоносящая почва. За стандартным забором из деревянных реек – перелесок с освещенными солнцем полянами, тенистая тропинка к даче.

За оградой хорошо различимая вывеска, показывающая,  в каком направлении находится музей Пастернака, и информирующая о режиме его работы. Объявления на заборе рассказывают о мероприятиях, проводимых на территории мемориального музея, в том числе о расписании проведения литературных вечеров.

Музей Пастернака снаружи

Рассмотрение здания дачи, где размещен музей Пастернака, позволяет понять замысел старого немецкого проекта. Центральная часть из двух этажей с мезонином имеет такой же перпендикулярный пристрой слева, а справа – громоздкий эркер на всю высоту дома.

Именно этот закругленный элемент натолкнул Вознесенского на сравнение дачи друга и учителя с шахматной ладьей (он употребил старый термин «тура»). Внешний вид действительно нестандартный, при этом внутри помещений заранее предугадывается обилие солнечного света. Именно этим более всего и был доволен хозяин дачи, очень редко выезжавший за пределы поселка Переделкино.

Памятная доска с лаконичным текстом и датами проживания на стене дома чисто информативна и не содержит какой-либо оценки творчества поэта, переводчика и прозаика. Власти неоднозначно относились к наследию Пастернака, осознавая его скрытое недовольство революционными событиями.

Автобиографичность его главного романа была очевидной, а мировое признание Доктора Живаго в форме Нобелевской премии 1958 года оскорбляла идеалы большевизма. До вынужденного отказа Пастернака от почетной награды всерьез обсуждались возможности его высылки из страны либо ареста.

Обстановка внутри страны в послевоенные времена долгое время не допускала проявлений инакомыслия. Касательно персонально Пастернака отношение ухудшилось фактом публикации Доктора Живаго за рубежом, в Италии.

Как зловещее напоминание о возможных репрессиях, по всей стране до сих пор остаются следы карательной системы ГУЛАГа. Возле типового станционного строения на ближайшем к Переделкино разъезде и сейчас можно видеть указатель направления к одному из лагерей.

Перейдем к внутреннему осмотру

Комната, в которой скончался великий литератор, крайне скупо меблирована. В углу находится посмертный портрет Пастернака на высокой подставке, с другой стороны окна – гипсовый слепок лица покойного. Под посмертной маской постамент с живыми цветами в вазе, вторая ваза с засушенными стеблями стоит рядом на полу.  Выразительный траурный рисунок выполнен по следам происходящего.

Кончина Пастернака совпала по времени с ремонтом в его кабинете, он спал во временно приспособленном помещении. Диван и прикроватный столик со светильником составляли здесь всю обстановку, которую музей Пастернака сохраняет навечно. Однако большого количества мебели нет ни в одной комнате дачного дома, и причина двояка.

Современники Пастернака отмечают его личную непритязательность, доходящую до аскетизма. С другой стороны, после кончины семейство несколько лет жило вне дома, борясь за основание музея, и часть обстановки могла быть утеряна.

Едва ли не единственный в жилище комплектный гарнитур – набор плетеной мебели, стоящий перед лестницей на второй этаж. Такой мебелью можно любоваться и восхищаться, она одинаково уместна и в доме, и на веранде. Как именно использовался плетеный набор при жизни поэта, нам неизвестно, и только хороший экскурсовод сможет это прояснить.

Личные комнаты

Комната Зинаиды Николаевны Пастернак сохранила часть обстановки, заставшей в живых ее супруга. Рамки с семейными фотографиями, книжная этажерка в углу и большой концертный рояль – в том числе. На раритетном инструменте играли многие знаменитости, начиная от композитора Рахманинова и кончая обеими Нейгаузами, старшим и младшим.

Бывший муж хозяйки комнаты, друг Пастернака Генрих Нейгауз, расставшись с Зинаидой Николаевной, дружеских связей не порвал. Их общий сын Станислав проживал в семье Пастернаков, будущий замечательный пианист тем более имел к инструменту ежедневный доступ.

У противоположной стены помещения – кровать, диван и столик между ними, сувенирная полочка на стене. На ажурном столике несколько шкатулок и большой портрет великого композитора Сергея Рахманинова. Личность можно определить по характерному профилю и особенно по глазам с выпуклыми веками, автора портрета – по манере письма и гамме красок.

Леонид Пастернак обычно при работе с масляными красками использовал приглушенные тона, это можно видеть на его многочисленных портретах Льва Толстого. Отец поэта был любимым иллюстратором великого классика, часто рисовал Толстого и других знаменитостей, в том числе Эйнштейна.

Рабочий кабинет Пастернака расположен на втором этаже здания, это в нем самая большая комната. Меблировка и здесь исключительно скромная, только необходимая для творчества. Обычный письменный стол со стулом дополняются довольно стильным бюро, которое можно было использовать и сидя, и стоя, как конторку. На стене размещены фотографии в рамках под стеклом, в противоположном углу на подставке – портрет хозяина кабинета.

Спаренные оконные рамы образуют широкий проем, открывающий вид на окружающую растительность. Обилие солнечного света и природа за окном – то, что более всего привязывало Бориса Леонидовича к своему жилищу.

Коридор и гостиная, она же столовая

В примыкающем к кабинету коридоре размещен массивный гардероб, на нем – керосиновый светильник на случай отсутствия электричества. Крючок на стенке гардероба служил для хранения повседневных вещей, в которых Пастернак гулял по дачному участку. Темный плащ, кепи и шарф, которые хранит музей Пастернака, и сейчас занимают свое обычное место. Фигурирующие во многих статьях сапоги с каблуками разной высоты, наводящие на тему падения в детстве с лошади, куда-то исчезли.

Наиболее насыщено как предметами мебели, так и музейными экспонатами помещение гостиной, одновременно использовавшейся как семейная столовая. На стене развешенные руками Бориса Леонидовича картины его отца, здесь же в рамках – рисунки Леонида Осиповича к произведениям Льва Толстого.

Возле холодильника бюст в античном стиле, рядом посудный сервант. Выставленные наверху сувениры в основном грузинского происхождения, подаренные поэтами , стихи которых Пастернак переводил на русский язык. В углу комнаты покрытый скатертью комод с подсвечниками, вазами и самоваром.

Второй гипсовый бюст, схожий с первым, стоит в углу возле окна, которое занимает всю ширину комнаты. Зелень растительности за стеклами дополняется комнатными цветами в горшках, которыми уставлен длинный подоконник. Семейный обеденный стол с белой скатертью почти пуст, на нем только небольшая ваза и кувшин. Еще один стол размещен возле стены, в случае прихода гостей количество мест можно было увеличить.

Возле противоположной стены на тумбочке стоит древний телевизионный приемник. Это настоящий раритет советской техники, музей Пастернака сохранил именно тот аппарат, который смотрели здесь при жизни поэта. По воспоминаниям домочадцев, сам Борис Леонидович смотрел телевизор исключительно редко. Достаточно трудно в наши дни найти подобную редкость с массивным фанерным корпусом и крохотным экраном, снабженный увеличительным стеклом.

Слывущий рафинированным интеллигентом, Пастернак любил природу и не гнушался работой с землей. Огородничество позволяло переключаться с творческой деятельности на сельский труд, позволяющий отдохнуть умственно, работая руками.

Впрочем, сам поэт рассказывал, что за работой часто приходят удачные рифмы, недоступные за рабочим столом.